Неточные совпадения
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так вот богоугодное дело. Строится в одном месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте простую сибирку… ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий: что ж тут чиниться? — да
с книгой в руках, на простой тележке и
отправляйтесь по городам и деревням. От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и
с Богом.
Марья Ивановна, оставшись наедине
с матушкою, отчасти объяснила ей свои предположения. Матушка со слезами обняла ее и молила
бога о благополучном конце замышленного дела. Марью Ивановну снарядили, и через несколько дней она
отправилась в дорогу
с верной Палашей и
с верным Савельичем, который, насильственно разлученный со мною, утешался по крайней мере мыслию, что служит нареченной моей невесте.
Проберешься ли цело и невредимо среди всех этих искушений? Оттого мы задумчиво и нерешительно смотрели на берег и не торопились покидать гостеприимную шкуну.
Бог знает, долго ли бы мы просидели на ней в виду красивых утесов, если б нам не были сказаны следующие слова: «Господа! завтра шкуна
отправляется в Камчатку, и потому сегодня извольте перебраться
с нее», а куда — не сказано. Разумелось, на берег.
— Вот не ожидал!.. — кричал Ляховский навстречу входившему гостю. — Да для меня это праздник… А я, Василий Назарыч, увы!.. — Ляховский только указал глазами на кресло
с колесами, в котором сидел. — Совсем развинтился… Уж извините меня, ради
бога! Тогда эта болезнь Зоси так меня разбила, что я совсем приготовился
отправляться на тот свет, да вот доктор еще придержал немного здесь…
В тот же день, прежде чем
отправиться на охоту, был у меня разговор о Лукерье
с хуторским десятским. Я узнал от него, что ее в деревне прозывали «Живые мощи», что, впрочем, от нее никакого не видать беспокойства; ни ропота от нее не слыхать, ни жалоб. «Сама ничего не требует, а напротив — за все благодарна; тихоня, как есть тихоня, так сказать надо.
Богом убитая, — так заключил десятский, — стало быть, за грехи; но мы в это не входим. А чтобы, например, осуждать ее — нет, мы ее не осуждаем. Пущай ее!»
А то
отправятся доктор
с Араповым гулять ночью и долго бродят
бог знает где, по пустынным улицам, не боясь ни ночных воров, ни усталости. Арапов все идет тихо и вдруг, ни
с того ни
с сего, сделает доктору такой вопрос, что тот не знает, что и ответить, и еще более убеждается, что правленье корректур не составляет главной заботы Арапова.
— Нет,
бог с ним! Что, я и свое ем, — сказал он, улыбнувшись, и затем, поклонясь господам,
отправился к себе в избу.
— Полегче, молодец, полегче! За всех не ручайся. Ты еще молоденек, не тебе учить стариков; мы знаем лучше вашего, что пригоднее для земли русской. Сегодня ты отдохнешь, Юрий Дмитрич, а завтра чем свет
отправишься в дорогу: я дам тебе грамоту к приятелю моему, боярину Истоме-Туренину. Он живет в Нижнем, и я прошу тебя во всем советоваться
с этим испытанным в делах и прозорливым мужем. Пускай на первый случай нижегородцы присягнут хотя Владиславу; а там… что
бог даст! От сына до отца недалеко…
— Да, душа моя. Я решился принять. Ce n'est pas le bout du monde, j'en conviens, mais en attendant, c'est assez joli… [Это не
бог весть что, согласен, но в ожидании лучшего это недурно…] Я на тебя надеюсь! Ты будешь содействовать мне! C'est convenu! [По рукам!] Впрочем, отсюда мы
отправляемся ужинать к Донону, и, разумеется, ты
с нами!
— Так
отправляйтесь вслед за пленными. Потрудитесь, Владимир Сергеевич, выбрать любую лошадь из отбитых у неприятеля, да и
с богом! Не надобно терять времени; догоняйте скорее транспорт, над которым, Зарецкой, вы можете принять команду: я пошлю
с вами казака.
— Сейчас
отправляюсь, — отвечал Зарядьев. — Слава
богу! развязался
с моими пленными: их ведет ополченный офицер.
Она все утро объезжала чудотворные иконы и равные монастыри и везде со слезами благодарила
бога, что он дал ей такого друга и брата,
с которым, по приезде облобызавшись, прямо
отправилась в свое отделение размещать и расставлять там вещи.
С изумлением слушая изъявление горячей благодарности и благословения моей матери, они сказали ей на прощанье: «Дай вам
бог благополучно доехать» — и немедленно
отправились домой, потому что мешкать было некогда: река прошла на другой день.
Старичок
отправился к морю,
(Почернело синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей
с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе
с Богом!
Добро! будет старуха царицей...
В то же время, как мы
отправились провожать Гоголя, его мать
с дочерьми и Ольга Семеновна, также
с дочерьми,
отправились в двух экипажах к Троице помолиться
богу.
Но большей частию вместо аристократических рассказов и воспоминаний Лев Степанович, угрюмый и «гневный», как. выражалась молдаванка, притеснял ее и жену за игрой всевозможными мелочами, бросал, сдавая, карты на пол, дразнил молдаванку,
с бешенством критиковал каждый ход и так добивал вечер до ужина. В десятом часу Лев Степанович
отправлялся в спальню, замечая: «Ну, слава
богу, вот день-то и прошел», — как будто он ждал чего-то или как будто ему хотелось поскорее скоротать свой век.
Вся наша компания, которую
бог знает почему Кикин называл Цизальпинской республикой, то есть я
с братом и Казначеев
с мнимыми родственниками, обедали в день фейерверка у Шишковых; вечером, вместе
с ними,
отправились в Адмиралтейство и заняли благополучно свою галерею.
— Ну,
с Богом… — после долгого молчанья сказал Патап Максимыч, продолжая глядеть в окно. —
Отправляйся.
Манефа, напившись чайку
с изюмом, — была великая постница, сахар почитала скоромным и сроду не употребляла его, —
отправилась в свою комнату и там стала расспрашивать Евпраксию о порядках в братнином доме: усердно ли
Богу молятся, сторого ли посты соблюдают, по скольку кафизм в день она прочитывает; каждый ли праздник службу правят, приходят ли на службу сторонние, а затем свела речь на то, что у них в скиту большое расстройство идет из-за епископа Софрония, а другие считают новых архиереев обли́ванцами и слышать про них не хотят.
— Я вам верю, братцы. Ну,
с богом,
отправляйтесь погулять! Андрей Николаевич, прикажите сажать людей на баркас, — обратился капитан к старшему офицеру.
— Так уж завтра, пожалуйста, порешим
с тюленем-то. Я на тебя в полной надежде. Встанем пораньше, я схожу на Гребновскую, поразузнаю там про последние цены, и ты узнай, а там,
Бог даст, и покончим… Пожалуйста, не задержи. Мне бы ко дворам поскорей — завод пора в ход пускать. Если бы завтра
с тобой мы покончили, послезавтра бы
отправился, а товар принять приказчика оставил бы. Завтрашнего числа он должен беспременно сюда приехать.
— Вот ваше приданое — двадцать пять тысяч! — продолжал он, подавая ей сверток ценных бумаг. —
Бог простит вас, как прощаю и я… Можете
отправляться с вашим мужем: он получил назначение в с-кую губернию.
— Лиса курку скубет, лиса и ответ дает. Дело свое ты, Дундуков, своевременно справил, золотые пятки
с королевы, как мозоль, свел. Награждение получил, бессрочный отпуск сполна выслужил. Однако, друг любезный, надо тебе чичас сундучок собирать, в путь-дорогу
отправляться. Маршрут на все четыре стороны. Прогонные — коленом ниже спины из секретного фонда получишь.
С богом, друг! Обмундирование свое второго срока не забудь. Дезинфекция сделана.